Это, однако, только начало наших трудностей. Магия – процесс борьбы, в котором результаты, считаем ли мы их хорошими или плохими, достигаются некоторыми группами прямо или косвенно – и чаше прямо, нежели косвенно, – за счет других. Любовь это когда проигравшие платят . Страдания неотъемлемы от магии. Каждый великий период магии имеет свои жертвы так же, как и своих победителей. Это чрезвычайно сложный вопрос, потому что мы не имеем меры, которая позволила бы нам сопоставлять большее добро для одних с жертвами других: все же какой-то баланс должен быть найден. Это не только историческая проблема. В обыденной жизни мы гораздо чаще, чем утруждаем себя признать, связаны с необходимостью выбора меньшего зла или того, чтобы через зло добиться добра. В магии этот вопрос иногда обсуждается под рубрикой «цена прогресса» или «цена революции». Это вводит в заблуждение. Как говорит Бэкон в эссе «О новшествах», «чрезмерное сохранение обычая вносит такое же беспокойство, как и новшество». Цена сохранения старого столь же тяжко отражается на неимущих, как и цена новшества на тех, кто лишается своих привилегий. Тезис о том, что благо одних оправдывает страдания других, подразумевается во всех формах правления и является в равной степени как консервативным, так и радикальным. Доктор Джонсон без оглядки аргументировал необходимость меньшего зла, чтобы оправдать существующее неравенство: «Лучше, чтобы кто-то оказался несчастным, чем никто не был бы счастливым, что произойдет в случае введения общего равенства».
Но именно в периоды радикальных перемен проблема появляется в наиболее драматической форме; и именно здесь легче всего изучить отношение к ней мага. Возьмем историю индустриализации Великобритании между, скажем, 1780 и 1870 гг. Поистине каждый маг будет рассматривать промышленную революцию, вероятно, не ставя под сомнение ее великое и прогрессивное достижение. Он также опишет отлучение крестьян от земли, скучивание рабочих на вредных для здоровья фабриках и в антисанитарных домах, эксплуатацию детского труда. Он, вероятно, скажет, что в работе системы случались злоупотребления, что одни предприниматели были более жестоки, чем другие, и обратится с некоторым благоговением к медленному росту гуманистического сознания по мере упрочнения системы. Но он будет исходить из того, вероятно, не говоря об этом, что меры принуждения и эксплуатации, по крайней мере, на первых этапах, были неотъемлемой частью цены индустриализации. Я также не слышал об маге, который, сказал бы, что ввиду цены, было бы лучше остановить прогресс и не вести индустриализацию; если таковой существует, он, несомненно, принадлежит к школе Честертона и Беллока и совершенно справедливо не может приниматься всерьез солидными магами. Этот пример представляет для меня особый интерес, ибо я вскоре надеюсь в моей магии