Яркую картину деревенского колдовства в Германии нарисовал в своей проповеди Бертольд Регенсбургский: «О вы, деревенские жители, многие из вас могли бы попасть в рай, если бы не тот самый топор, который убивает всякого, кто верит в ведовство, предсказания, провидения, знахарок, женщин, летающих по ночам, в гоблинов и добрых домовых». Некоторые доверяют священным источникам и камням. Глупые женщины пытаются раздобыть себе мужа при помощи колдовства. Раз уж они этим заняты, то почему бы им не пожелать себе в супруги короля, вместо того чтобы останавливать выбор на каком-нибудь помощнике фермера? Одна женщина совершает обряд крещения над куклой из воска, другая – над изображением из дерева, третья – над костью мертвеца. Одна ворожит при помощи трав, другая – при помощи святой облатки, гостии. Они занимаются магией до свадьбы и после, до родов и после, до крестин и после. Они даже верят, будто можно вынуть из человеческого тела сердце и заменить его пучком соломы! Удивительно, что их мужья не заболевают от всего этого проказой. Фи! Поверили бы вы, что сердце человеческое и впрямь можно заменить пучком соломы?»
Таков, в самых общих чертах, рассказ о магических историях.
Даремский синод, проходивший под руководством епископа Ричарда де Мариско, запретил под страхом отлучения от Церкви колдовство и ведовство для заключения брака.
В Оксфорде к епископу Кентерберийскому Стивену Лангтону привели молодого человека и двух женщин, на поведение которых жаловался архидьякон Оксфорда. Мужчина, как объяснили архиепископу, позволил себя распять и с тех пор всем показывал свои пять ран (все еще видимые на тот момент), а две его спутницы величали его Иисусом, Одна из этих женщин, довольно уже пожилая, давно пристрастилась к ведовству и сбила молодого человека с пути своим магическим искусством. Их обоих осудили и «заперли между двумя стенами, пока они не умерли», но молодую женщину, сестру того человека, отпустили, поскольку именно она разоблачила нечестивое поведение брата и ведьмы.
Если это случай появления стигматов, то он произошел на два года раньше, чем знаменитый эпизод со святым Франциском, и не вошел в «Перечень стигматов» Имбера-Журбеера с 1224 по 1891 г., в котором и без того названо умопомрачительное число: триста двадцать один. В том же году (1222), гласит одна хроника, еврейский некромант купил мальчика и завернул его в кожу покойника, чтобы путем заклинаний узнать будущее из ответов мальчика на вопросы, которые он будет ему задавать. Идея заключалась в том, что медиум должен был увидеть будущее, как если бы оно происходило сейчас.
Невозможно не посочувствовать аббату из Сульби Томасу Уолли (каким бы дурным человеком он ни был), который после десяти лет пребывания во главе упомянутой обители был уличен во время посещения архиепископа в 1280 г. в растрате большой суммы денег, которую он уплатил Элиасу Фавеллю, заклинателю и магу, нанятому им специально для поисков тела его брата, утонувшего в Узе.
Можно лишь догадываться, прибег ли Элиас к старинному методу (практикуемому до сих пор) пускания по водам хлеба (со свечой или без нее, иногда с грузом ртути), основанному на теории, что хлеб должен остановиться прямо над утопленником. Как бы там ни было, аббата Томаса отлучили от Церкви за эту и другие провинности.